Подписание лидером Приднестровья Евгением Шевчуком закона о госгранице ПМР вызвало осуждение со стороны Кишинева и озабоченность ОБСЕ. Глава МИД непризнанной республики НИНА ШТАНСКИ рассказала главному редактору «Ъ-MD» ВЛАДИМИРУ СОЛОВЬЕВУ о том, для чего нужен этот закон, как будет обеспечиваться его исполнение и чем, по ее мнению, вызвана негативная реакция Кишинева и ОБСЕ на инициированные Тирасполем нововведения.
— Чем, по-вашему, вызвана столь жесткая реакция Кишинева на подписанный закон?
— Я вряд ли смогу ответить на вопрос о том, почему реакция такая, какая она есть. Меня удивляет наличие такой реакции. Прежде всего, принятый депутатами Верховного совета и подписанный президентом закон никоим образом не затрагивает положение граждан Молдовы и не меняет правила пересечения существующей государственной границы Приднестровья. Не меняет порядок перемещения товаров, грузов и людей. То есть никак этот вопрос не соприкасается с вопросом свободы передвижения товаров и услуг, который у нас в рамках переговоров обсуждается уже полтора года. Я, поставив себя на место других участников переговорного процесса, активно реагировала бы на другие вещи. На вопросы, которые мы, к сожалению, не можем решить, которые мешают людям свободно передвигаться. Почему отвлечение внимания происходит на очевидные и давно прогнозируемые решения, мне трудно понять. Что значит «Приднестровье ввело новый порядок»? Что значит, что законом обозначены те или иные территории? Этот закон зафиксировал текущее положение дел. В конституции Приднестровья содержатся те же положения, и это было сделано еще в 1995 году. Почему сегодня все вдруг удивились? Закон исключительно дублирует положения конституции относительно определенных населенных пунктов. Ни для кого не секрет, что сегодня отдельные приднестровские территории фактически находятся под юрисдикцией Молдовы. Однако это не мешает нам взаимодействовать и в случае наличия политической воли обеспечивать порядок на этих территориях при взаимодействии с Объединенной контрольной комиссией. Мне кажется, такие бурные реакции на подписанный закон отвлекают нас от более серьезных задач, которые мы перед собой поставили.
— Почему этот закон появился именно сейчас?
— Дело в том, что он находился на рассмотрении Верховного совета более трех лет и существовала депутатская комиссия, которая с исполнительными органами власти согласовывала различные положения этого закона. Для меня, как для гражданки Приднестровья, очень важно, что такой закон наконец принят. Он определяет правовое поле в части урегулирования госграницы. В Приднестровье многие обращают внимание на то, что легитимной границы между Молдовой и Румынией до сих пор нет и переговоры на этот счет еще не закончены. Это не может не беспокоить приднестровцев. Некоторых наших коллег в Молдове раздражает существование госграницы Приднестровья, которую кто-то пытается именовать другими терминами. Но я думаю, мы прошли тот этап, когда это раздражение может нам помешать двигаться вперед.
— Но отреагировала не только Молдова, но и ОБСЕ. Как ее реакцию прокомментируете?
— Думаю, что международные структуры, по всей видимости, не успели ознакомиться с сутью вопроса. Мне кажется, это не реакция на закон, а их реакция на те заявления, которые сделаны на правом берегу. Заявления, откровенно говоря, интерпретируют закон. Говорится об обозначении неких новых территорий, о закреплении неких новых положений, о каких-то односторонних шагах, что на самом деле не отражает действительность. Развернутую же молдавской стороной «горячую» информационную кампанию я расцениваю как спланированное нагнетание обстановки. На мой взгляд, это сделано, чтобы отвлечь внимание от предложенных правительством Молдовы санкций в отношении приднестровцев. Хотя в ходе одесского раунда молдавская сторона заверила участников «5+2» в том, что новые миграционные правила не распространятся на жителей Приднестровья, какими бы паспортами они не обладали, вводимые санкции подразумевают применение штрафов для иностранных граждан, у которых нет вида на жительство в РМ, и тех, кто не оформил в соответствующих органах факт въезда из Украины. Напомню, граждан России и Украины, постоянно проживающих в Приднестровье, почти 300 тысяч, и многие из них регулярно пересекают украинско-приднестровскую границу. А получить сегодня вид на жительство в РМ они не могут, поскольку уже более года в случае обращения в молдавские органы им предлагают вступить в гражданство Молдовы, несмотря на наличие у них иного гражданства. Такие односторонние меры несут собой серьезные последствия для людей, для свободы передвижения. Введение таких мер «внезапно из-за угла», возможно, и подвигло молдавские власти развернуть горячие информационные дебаты о законе о госгранице. Кстати, в ходе моей недавней встречи с Евгением Карповым (вице-премьером РМ по реинтеграции.— «Ъ-MD») я сообщила ему, что этот закон не затрагивает свободу передвижения молдавских граждан.
— Выходит, закон подписан, чтобы лечь в стол и не исполняться, ведь обеспечить его исполнение невозможно?
— А вы знаете случаи, когда законы принимаются, чтобы не исполняться?
— А как исполнить его положение о том, что Варница — это территория Приднестровья?
— Как будет исполняться, это будет вопрос к исполнительной власти на стадии исполнения этого закона. Но не нужно забывать, что в законе есть не одно только слово «Варница». Закон — это комплексный правовой документ.
— Поэтому и хочется понять, чем руководствовалась сторона, которая его принимала и подписывала. Через две недели он вступит в силу, и возникает вопрос — как будут исполняться его положения, в частности те, на которые остро реагируют политики и эксперты.
— Мне остается только повторить, что те положения, на которые вы обращаете внимание, не введены в правовой оборот этим законом. Это положения из конституции, которая всенародно была принята в 1995 году. То, что сегодня в условиях переговорного процесса на самом деле не все вопросы урегулированы в части спорных территорий, это факт. Это не значит, что закон, который мы обсуждаем, ввел что-то новое, чтобы говорить теперь о том, что должно произойти что-то новое. Мы активно ведем переговоры с Молдовой. И, мне кажется, заниматься нужно не тем, чтобы комментировать несуществующие проблемы, а тем, чем мы договорились заниматься.
— Вопрос по охране границы. Ее надо делимитировать, демаркировать и взять под охрану. Это отложенные вопросы? Или это вопросы, которыми Приднестровье начнет заниматься, когда закон вступит в силу?
— В законе есть положения, которые оговаривают временный характер определенных правоотношений.
— Правильно ли я понимаю, что это значит, что ничего не будет предпринято, пока статус Приднестровья не будет определен?
— Я бы не стала брать на себя функцию расширенного толкования этих положений. Мы прекрасно понимаем, что, если в законе оговорено временное положение той или иной ситуации, значит, он будет меняться законодательно в зависимости от изменения ситуации. Приднестровский парламент, в отличие от парламентов многих других стран, неоднократно показывал своевременность принятия востребованных решений. У меня нет сомнений, что, если ситуация потребует принятия новых положений, они будут туда (в закон.— «Ъ-MD») внесены.
— Некоторые эксперты говорят о возможном переходе конфликта в горячую фазу. Есть основания для таких опасений?
— Я не могу разделять мнение таких экспертов.
Источник материала: http://www.kommersant.md/node/17748
