На днях вице-премьер Республики Молдова Евгений Карпов в своем интервью западной радиостанции безапелляционно заявил что, дескать, приднестровского народа не существует. С таким же успехом, он мог бы утверждать, скажем, что и американского народа тоже не существует.
В связи с данным утверждением вице-премьера, мы решили прояснить некоторые содержательные моменты этой «проблемы».
Безусловно, ключевым моментом, для определения параметров легитимности государственной власти Приднестровья, является «проблема», так сказать, де-факто приднестровского народа. Основной аргумент оппонентов приднестровской государственности состоит в том (и Евгений Карпов это подтверждает), что такого народа в природе не существует вовсе и потому, дескать, население, проживающее в Приднестровье, не имеет ни естественного, ни юридического права претендовать на самоопределение, на политический выбор пути развития и создание самостоятельного государства.В данной связи следует уяснить, что «проблема» эта своими корнями уходит в период образования, укрепления и развития Молдавской Автономной Советской Социалистической Республики (МАССР) (созданной 12 октября 1924 г.). Именно тогда, впервые, начинает происходить осознание приднестровским населением своей принадлежности к вновь созданному государственному образованию, некой социальной целостности с единой общей исторической судьбой, к особой полиэтнической социальной общности, выделяющейся из среды соседних близкородственных народов.
Обычно, понятие народ специалистами трактуется в двух смысловых плоскостях: этнографическом и политическом. В этнографическом смысле Приднестровье всегда было краем многонациональным. С момента политического утверждения на этой территории в 1789 г. России, здесь постоянно жили русские, украинцы, молдаване, сербы, венгры, болгары, армяне, евреи, немцы, поляки, гагаузы и др. В результате чего, на земле Приднестровья постепенно начала складываться уникальная полиэтническая общность людей, процесс формирования которой чем-то напоминает процесс формирования из многих этносов американского народа. На базе русского языка здесь началось взаимопроникновение и объединение в некое целое различных культур, что привело к образованию, во многом уникальной, многосоставной – приднестровской субкультуры.
За все годы существования приднестровского государства на его территории практически не было зафиксировано никаких межэтнических трений и конфликтов. Объяснить это можно лишь тем, что приднестровская модель межнациональных отношений с самого начала строилась на основе объективного паритета составляющих эту общность этнических групп, в первую очередь, основных – русских, молдаван, украинцев, (примерно равных по численности). При этом важно отметить, что левобережные (приднестровские) молдаване давно уже стали частью приднестровского субэтноса (приднестровского народа), ориентированного, в значительной степени проевразийски, чем румыноевропейски.
В Приднестровье, и это прописано в Конституции ПМР, реально функционируют три равноправных официальных языка: молдавский, украинский, русский, на них осуществляется делопроизводство, вещает радио, выходят газеты, транслируются телевизионные передачи, идет обучение в школах и ВУЗах. В силу чего данные реалии воплощаются в фактор долговременной и твердой политической стабильности приднестровского общества.
Что же касается политического смысла, то народ становится единым телом лишь тогда, когда создает свое государство. Первым государством на территории Приднестровья и была Молдавская Автономная Советская Социалистическая Республика. Именно в его рамках у населения начало складываться осознание себя действительно народом. Затем, в силу, прежде всего, субъективных причин, этот объективный процесс был, как бы, заторможен, претерпел ряд модификаций, испытал на себе ни одно разрушительное политическое воздействие. Это привело к тому, что до определенного времени сознание населения Приднестровья, сознание того – что оно народ, находилось как бы в летаргическом сне. Но в некий момент, а именно, в период, так называемого, парада национал-унионистского суверенитета в Республике Молдова это сознание очнулось от спячки. С образованием же в 1990 году Приднестровской Молдавской Республики , сначала исподволь, латентно, затем все активнее и с большей силой, население Приднестровья вновь начало ощущать себя и отождествлять с приднестровским народом.
Окончательно же это сознание оформилось в период отражения вооруженной агрессии Республики Молдова в 1992 году, когда жители Приднестровья в едином патриотическом порыве встали на защиту своей, народом восстановленной, государственности. Именно это действо и явилось сущностным рубежом в осознании того, что они – граждане Приднестровской Молдавской Республики – суверенный народ, и только он один может и должен решать свою судьбу, строить свое будущее.
Одновременно с этим, в эти же сроки, в процессе политической социализации шел процесс формирования и приднестровского менталитета, неразрывно связанного с патриотизмом, мобилизацией сил на решение возникающих задач, преодоление трудностей и испытаний, могущих сломить народ, на выработку приоритетных ценностей и политических ориентаций. Причем, очень важно отметить, что именно менталитет граждан Молдавской Автономной Республики, глубоко хранящийся, где в подсознании, а где и в сознании людей, переживших то время, и стал основой, тем катализатором, который активизировал и передал новому поколению свою региональную приднестровскую квинтэссенцию. И уже в новых исторических и политических условиях этот процесс получил дальнейшее развитие.
Сегодня менталитет приднестровского народа уже не спутаешь с менталитетом народа Республики Молдова, на что справедливо указывают известные российские этнополитологи В. Колосов и Д. Заяц. В нем все явственнее ощущаются свои приднестровские, специфические, социокультурные особенности. Разумеется, процесс формирования приднестровского народа и его менталитета еще далеко не закончен. Наполнение его позитивным, уникально-отличительным содержанием будет зависеть от множества факторов: успехов в области государственного строительства, экономической и политической стабильности, социальной и этнической сплоченности, духовного развития, соблюдения принципов справедливости и законности в общественной жизни и др.
Но уже ныне можно с уверенностью утверждать, что приднестровский народ – это не фикция, не пропагандистская выдумка, а подлинная и действенная реальность. Социологический опрос, проведенный Центром социальных и политических исследований «Перспектива» на предмет самоидентификации населения во всех городах и районах Приднестровья и среди всех социальных и национальных групп населения, показал, что абсолютное большинство населения отождествляет себя с принадлежностью к приднестровскому народу. Так, на вопрос «Согласны ли Вы с тем, что сегодня население Приднестровья представляет собой приднестровский народ» – 77% опрошенных дали положительный ответ; на другой вопрос – «Считаете ли Вы себя ментально принадлежащим к приднестровскому народу, несмотря на одновременную принадлежность к своей нации», положительный ответ дали – 77,1% опрошенных. Более того, 52,8% опрошенных считает, что процесс формирования приднестровского народа начался еще в период существования МАССР. Безусловно, данные результаты чрезвычайно весомый аргумент в пользу того, что именно приднестровский народ как суверен вправе самостоятельно установить свой политический статус в тех формах и видах, которые определять только ему и никому более, что, кстати, предусматривается основополагающими международными документами в области прав человека.
Источник материала: http://polittiras.info/?module=articles&action=view&id=4645
