Министр иностранных дел Виталий Игнатьев дал интервью российскому информационному агентству Baltnews, рассказав об отказе Молдовы учитывать мнение приднестровцев в контексте референдума о евроинтеграции, уклонении Кишинева от конструктивного диалога, оптимальном способе урегулирования конфликта, а также о нарушении РМ согласованного между Приднестровьем и ЕС механизма торговли.
Как в Тирасполе видят курс Молдовы на евроинтеграцию? Какие в этом есть опасности для республики?
Если Вы обратили внимание, мы недавно выразили свою позицию, связанную с тем, что мнение народа Приднестровья для нас является императивом. Конечно же, руководство Приднестровья весь период существования независимого Приднестровского государства строило свою политику именно на анализе позиции всех наших граждан. Мы отметили, что, если бы молдавская сторона обратилась к нам по вопросу проведения референдума, выяснения мнения жителей Приднестровья, то мы наверняка изыскали бы такую возможность. Но, как видим, Кишинёв не отреагировал, не обратился и, соответственно, это их выбор, который говорит о том, что есть попытка проигнорировать позицию жителей Приднестровья.
Отмечу, мы имеем в виду, всё наше население. У нас многонациональный состав. Наши граждане обладают и российским гражданством, и молдавским, и украинским, и болгарским, и польским, и так далее. Поэтому наша позиция такова: любые такие значимые процессы должны основываться на открытой, свободной воле народа. Что касается Молдовы, то решать, конечно, молдавскому населению. Европейский путь, о котором много говорится, здесь есть очень много спекуляций. У нас, повторюсь, своя позиция, которая заключается в опоре на мнение народа, который уже определил путь Приднестровья на референдуме в 2006 году.
Как Вы считаете, такой прямой отказ от референдума на территории Приднестровья не говорит ли о том, что в Кишинёве де-факто уже не считают жителей республики одним народом с той Молдовой, которую рисуют на картах до сих пор?
Вы знаете, действительно, по факту так и есть. Отмечу, что и 30 лет назад, судя по всему, с мнением приднестровцев никто не собирался считаться. К сожалению, за период конфликта мы не увидели с молдавской стороны действий, которые действительно могли бы показать готовность и открытость к учёту позиции приднестровцев. А в последнее время, и это, наверное, стало одним из побудительных мотивов нашей реакции, мы увидели очень много инсинуаций, выдумок, разного рода спекуляций насчёт референдума, того, что якобы какие-то приднестровцы будут голосовать, это будет мнение народа и так далее. Мы подчёркиваем, что мнение народа – это когда проводится плебисцит, причём в максимально транспарентном формате, и на территории Приднестровья для всех граждан Приднестровской Молдавской Республики. Самое главное, очень важно, чтобы мировое сообщество признавало это мнение и учитывало его. Но то, что происходит в Молдове, это совершенно обратное, поэтому нужно было поставить точки над «и». И я считаю, что мы это сделали. И всем теперь понятно, что, в принципе, Кишинёву не особо интересно мнение граждан Приднестровья.
А вообще, чисто физически, с точки зрения международного права, может ли Молдова вступить в Евросоюз, имея на официальном уровне, как она декларирует, не конфликт горячий, но как минимум нестабильность в лице Приднестровья? Как они говорят…
Нет, это конфликт. Это очень важно. Это конфликт, международно признанный конфликт, в рамках которого сформированы международные механизмы урегулирования. Есть общепризнанные международные медиаторы: российская, украинская сторона, ОБСЕ, а также наблюдатели в лице США и ЕС. То есть это не какое-то локальное напряжение. Нет, это серьёзный конфликт, который был остановлен после агрессии Молдовы против Приднестровья, в рамках которого существует международная договорённость о миротворческой операции, которая у нас, к счастью, функционирует. Она очень эффективна, имеет трехсторонний характер: с участием Молдовы, Российской Федерации, Приднестровья. Что тоже во многом уникально. Поэтому это действительно конфликт, и это очень важный фактор.
Что касается вопроса, возможно ли движение в сторону Европейского союза, то здесь мы слышим противоречивые мнения. Я вам скажу честно: есть публичное пространство, в котором европейские чиновники как-то довольно оптимистично смотрят на это, немножечко поверхностно: «там все можно, мы там что-то придумаем». Но в реальности, когда мы глубоко общаемся с экспертами, да и политиками стран ЕС, все прекрасно понимают, что усложнять ситуацию в Европе методом присовокупления очередного конфликта или конфликтной территории в лице Молдовы, конечно, никто не будет брать на себя такую ответственность. Разумные эксперты и европейские представители понимают, что необходимо как-то параллельно развивать эти процессы, вести процесс урегулирования. Каждая сторона будет определяться, где ей удобно и в каком направлении двигаться.
Так вот, к сожалению, мы видим очень большое внимание молдавского руководства на европейский трек и полное игнорирование методов прямого, конструктивного, адекватного диалога с Приднестровьем на высшем уровне. Как вы знаете, семь приглашений президента Приднестровья в адрес президента Молдовы были проигнорированы. Очень слабая работа на уровне политических представителей: у меня было только две встречи с молдавским визави в текущем году, в прошлом году их было тоже не больше, но эффективность от этой работы околонулевая, потому что у Молдовы есть политические установки. Они не готовы к решению проблем.
И, вы знаете, 17 мая текущего года я выдвинул инициативу Приднестровья о подписании Декларации о приверженности мирным подходам в урегулировании. Если бы мы как политические представители Приднестровья и Молдовы ее подписали, это было бы хорошим ответом на существующие вызовы. Это во многом успокоило бы население, поскольку мы наблюдаем милитаризацию Молдовы. Но даже от этого очень чёткого конкретного предложения, которое не скрывает двойное дно под собой, молдавская сторона отказалась. 40 дней они его изучали, в итоге оказались не готовы даже к такому дипломатическому шагу, от которого наверняка выиграли бы все, и на нашем региональном пространстве стабильности бы прибавилось.
Поэтому в первую очередь мы видим, что к урегулированию отношений с Приднестровьем молдавская сторона на сегодня не готова. И эта проблема, уверяю вас, не только для Приднестровья, но я полагаю, что и для Европейского союза тоже.
А есть ли вообще у Тирасполя план в случае того, что если Молдова вдруг, правдами-неправдами, но входит в Европейский союз, может быть, даже в НАТО. Там поднимаются флаги, приезжают чиновники, может, даже в случае с НАТО и войска становятся. Что будут в Тирасполе делать в таком случае?
Во-первых, у нас есть принципиальная чёткая позиция, фундаментальные основы нашей государственности, на которых мы строим свои планы. Соответственно, когда мы имеем стратегическую основу, то тактические уже действия мы выверяем в соответствии с этой основой. Поэтому, безусловно, самое главное у нас есть позиция: будущее Приднестровья должен определять приднестровский народ. Это определение должно быть максимально мирным, транспарентным, ненасильственным, и волю приднестровского народа должно учитывать мировое сообщество при согласовании того или иного пути урегулирования или модальности и так далее. Мы не видим иных альтернатив. Просто любые альтернативы будут нежизнеспособны, оторваны от реальности и, по сути, нефункциональны.
Есть много иллюзий, мы часто слышим заявления разных чиновников «вот там конфликт, его нужно урегулировать». Кто-то заявляет о сроках, о том, что «вот скоро мы». Но все с большим трудом себе представляют, что представляет собой конфликт, его содержание и глубину. А с каждым годом пропасть между Приднестровьем и Молдовой растёт, это объективно. Видите, Молдова отказалась от своего языка, от своей истории. Это тоже проблема. Молдова милитаризуется, Молдова не хочет, повторюсь, вести прямой эффективный диалог и переговоры с Приднестровьем. Это тоже проблема.
Поэтому много спекуляций, которые, по сути, разбиваются о реальность. А реальная картина заключается в том, что самый оптимальный способ урегулирования – это принять во внимание сложившуюся ситуацию за более чем 30 лет, исторические и политические основы, и учитывать мнение населения. Тогда, действительно, можно говорить о том, что конфликт можно разрешить адекватным способом. Поэтому у нас, конечно, есть и планы, и тактика, и стратегия, и наши граждане.
А видят ли Приднестровье в Гагаузии партнёра для того, чтобы как-то вразумить Кишинёв? Может быть, двумя голосами с двух сторон донести до них, что кишинёвские власти ведут всю республику в целом куда-то не туда?
Вы знаете, Гагаузия находится в Молдове. Это автономия, которая, насколько я знаю, имеет определённые ограничения в части инклюзивности своих прав, конституционно гарантированных Молдовой. Это действительно большая проблема. Об этом, кстати, говорят международные структуры, которые пытаются анализировать ситуацию с правами человека. Но, повторюсь, наша позиция такова: мы в электоральные процессы и в любые другие процессы в соседнем государстве не включаемся, мы не участвуем в них. Поэтому, если есть желание наших граждан проголосовать на участках, где молдавская сторона будет готова принять их голос – пожалуйста. Здесь внутриполитические процессы Молдовы для Приднестровья представляются вторичными, и интереса серьёзного не представляют, в силу объективных причин.
А вот, касательно референдума, вернусь к нему, вызывает сомнения тот факт, что молдавский народ, он ведь, по сути, расколот. В частности, диаспорально, огромное количество молдаван живёт за пределами страны. Тем не менее, я так понимаю, они могут принять участие в этом референдуме через консульство, посольство. Но ведь они не находятся, как говорится, на земле, соответственно, они могут проголосовать за евроинтеграцию, и они от этого ничего не теряют, потому что, в принципе, они уже годами могут жить в той же Германии. Получается, люди, не испытывающие на себе те или иные последствия за решения, за которые они могут проголосовать, тем не менее, право голоса будут иметь. Как Вы думаете, справедлив ли такой подход в сложившейся сложной ситуации?
Молдавское руководство само определило параметры этого референдума, создало правовые рамки, повторюсь, без учета Приднестровья, это важно отфиксировать. Это запросная позиция, и ответ даст молдавский народ, когда в день голосования они придут на участки. Тогда посмотрим, как они голосуют. Тут я не готов как-то комментировать или давать оценку, это их принципы и подходы. Я лишь повторюсь, что Приднестровье весь свой жизненный путь в новейшей истории строит исключительно на основании воли народа. Мы провели 7 референдумов по разным очень важным вопросам. Мы имеем очень мощный опыт максимально демократических, референдарных процедур. И, собственно говоря, мы в известной степени этим гордимся.
А вот касательно референдума, курса на евроинтеграцию, который проводит Кишинёв. Видят ли в Тирасполе какие-то возможные для себя выгоды от того, что Молдова в рамках своих международно признанных границ войдет в Евросоюз? Какие бонусы, может ли это упростить жизнь Приднестровью? Что вообще думают в республике об этом? Есть ли хоть какие-то положительные стороны у процесса?
Наверняка вам известно, что Приднестровье с Европейским союзом связывают торгово-экономические отношения. Основой этого является исторически обусловленная система хозяйствования, крупное промышленное производство, а также особый характер договоренности, которую мы достигли в конце 2015 года с европейской стороной. Эта договоренность не отменена, она действует, и в рамках этой договоренности мы свободно торгуем. Это положительный пример. Приднестровье заинтересовано в экспорте своей продукции на европейские рынки, тем более что сегодня, к сожалению, в силу санкций, логистических ограничений и так далее, восточные рынки стран ЕАЭС для нас во многом закрыты по понятным причинам.
Мы заинтересованы, и пример, на мой взгляд, достаточно конструктивного решения вопроса с торговлей и адекватных подходов мы видим. В 2015 году европейская сторона выработала особую модальность для Приднестровья. Кстати, это не новация: у Европейского союза есть много особых режимов торговли, отношений с другими территориями. Но за последние годы этот механизм грубым образом нарушается молдавской стороной.
С 1 января Молдова занимается поборами, собирает экспортно-импортные таможенные пошлины, которые никак не возвращаются в наш социально ориентированный бюджет, не попадают ни в пособия, ни в пенсии, ни в зарплаты наших граждан. Остановлено несколько предприятий по надуманным причинам, которые в том числе торговали со странами ЕС и с Турцией, которая не входит в ЕС. Это всё нарушения, которые молдавская сторона пытается оправдать некими новыми регламентами, требованиями Европейского союза, при всём при том, что они нарушают принципы свободной торговли.
Поэтому, есть положительные примеры, и есть отрицательные. К сожалению, последнее время мы видим больше таких пугающих сигналов, поскольку именно европейской темой прикрываются очень неадекватные и антигуманные действия по отношению к нашим гражданам. А блокирование поставок медицинского оборудования – это требование Евросоюза? Нет, конечно. Кишинёв запрещает поставлять значительную часть, около 60%, лекарственных препаратов, которые раньше мы поставляли из России, Беларуси, других стран, включая Индию. Это что, требование Евросоюза? То есть везде появляется этот фактор, который выступает будто бы в роли индульгенции давлению на Приднестровье. Это очень тревожный аспект, это недопустимо.
Поэтому у нас есть опыт и положительных, и отрицательных элементов влияния. Нам бы хотелось, конечно, чтобы этот процесс сопровождался с какими-то положительными явлениями для наших граждан. Но пока, к сожалению, до этого далеко. Самые главные вызовы, угрозы связаны с оригинальной такой ситуацией, когда Европейский фонд мира выделяет масштабное финансирование для покупки вооружений для Молдовы. Идёт процесс милитаризации в соседней республике, и всё это тоже вызывает у нас вопросы. Европейские страны, в частности Германия, поставляют им бронетранспортеры, оружие, спецтехнику, спецсредства. Это всё вызывает беспокойство, повторюсь, поскольку у нас в отношениях с Молдовой конфликт не урегулирован, и, когда одна из сторон пытается усиленно укреплять свои вооруженные силы, это достаточно тревожный сигнал.
Для меня как дипломата это тревожный знак, потому что, если бы я видел проактивную позицию Кишинёва в переговорах, я бы в какой-то степени понимал, что это два трека, которые идут параллельно. Но я здесь вижу отсутствие интереса к переговорам и большой интерес Кишинёва к усилению милитаристского компонента. Поэтому рисков, вызовов и угроз достаточно много, но, повторюсь, есть и плюсы, и минусы. Вопрос в том, как на практике реализовать эти подходы.
Виталий Викторович, какие три главных достижения Приднестровской Молдавской Республики Вы можете назвать за последние 20 лет?
Во-первых, это мир. Во-вторых, это жизнь и развитие нашего государства. Третье – это формирование на основе нашего государства единой социально-политической, этнополитической общности, многонационального приднестровского народа. Этот народ уже сформированный, у него есть свое мировоззрение, менталитет, своя идентичность, которую, безусловно, необходимо учитывать – это объективная реальность.
Но самое главное, важно помнить, что приднестровский народ – это те люди, те наши предки, которые жили на этой территории и 100 лет назад. В эти дни мы отмечаем столетие первой государственности на территории Приднестровья – МАССР, к которой впоследствии присоединили Бессарабию, ныне территорию Молдовы. Мы понимаем, что потомки и наследники тех приднестровцев, которые здесь жили и работали, у них был цивилизованный опыт государственности, развития, производства, культуры. Первый вуз на этой территории был именно в Приднестровье. Поэтому я считаю, что мы продолжаем эту миссию развития и существования приднестровского народа в этом замечательном, благодатном краю. Главная задача – обеспечить мир, стабильность и безопасность.
Источник: Baltnews.com
