Министр иностранных дел ПМР Нина Штански ответила на вопросы Александра Чаленко, шефа-редактора интернет-издания Revizor.ua. Приводим текст интервью:
Александр Чаленко: — Приднестровье — непризнанное государство, у которого нет представителей в международных организациях, оно не входит ни в какие международные политические, военные, экономические союзы. Что в таком случае представляет собой внешняя политика республики?
Нина Штански: — Во-первых, способы реализации внешней политики признанных и непризнанных государств в основе своей мало отличаются. Приоритеты и задачи похожи. Различаются подходы и функции ведомств, но задачи одинаковы, независимо от того — признано государство или нет. Поскольку самым важным для жизнеспособности страны является ее внутренний суверенитет, который не зависит от воли внешних акторов, а обеспечивается изнутри, прежде всего доверием граждан к избранной ими власти.
— Вы как официальный представитель можете отправиться в Бухарест, Киев или Вашингтон?
— Вы упомянули Киев. Я могу приехать в украинскую столицу с официальным визитом, потому что являюсь участником переговоров в формате 5+2, где Украина является страной-гарантом. Как минимум, Украина признаёт моё участие в переговорах и видит во мне официального представителя Приднестровья.
Несмотря на непризнанность, Приднестровье уже 20 лет развивается как государство. Так или иначе, ему могут позавидовать некоторые признанные государства, чьи флаги развеваются на лужайке у ООН. Республика доказала свою жизнеспособность, есть налаженная система государственных органов, есть государство, обеспечивающее защиту прав граждан в тяжелых условиях.
Главная цель нашей внешней политики - достижение признания независимости Приднестровья. В этом направлении мы развиваем широкие связи, мы ведем переговоры с Молдовой, стараемся стабилизировать ситуацию касательно миротворческой миссии, которая выполняется под эгидой России на берегах Днестра.
— В 2008 году Россия признала Южную Осетию и Абхазию. Какие у вас связи с этими государствами, признают ли они вашу независимость? Какое чувство вы испытали в 2008 году, когда Россия их признала, а ПМР нет. Не было ли желания у властей республики спровоцировать Молдову на некий конфликт, чтобы после маленькой, но победоносной войны, Москва также признала и Приднестровье?
— Нет, желания провоцировать кого-либо не было. От этих самых провокаций мы много лет страдаем сами. Не нужны танки - нужен мир и развитие новой формы взаимодействия, идущей в другом направлении. Касательно Южной Осетии, Абхазии, Нагорного Карабаха - это братские народы и это не пустые слова. Это народы, которые разделяют нашу волю и проблемы, сложности. Сегодня Южная Осетия и Абхазия поддерживают с нами дипломатические отношения, подписаны договоры.
— Есть посольства?
— Открыты официальные представительства в Приднестровье. Есть представительства по линии МИД ПМР в Южной Осетии и Абхазии. Это важно для нас. Мы рассчитываем на укрепление связей, и будем делать все необходимое для этого.
Что касается дискурса непризнанных государств. Я была участником слушаний в Москве в качестве советника Евгения Шевчука, возглавлявшего тогда парламент ПМР. Он выступал на слушаниях и просил признать независимость республики. Мне была непонятна позиция России, хотя выдвигались некоторые аргументы.
— Какие аргументы?
— О готовности Молдовы не вступать в НАТО и декларировать нейтралитет, о готовности Кишинёва выйти из ГУАМ и укреплять отношения с Россией. Главные аргументы - договороспособность Молдовы и неисчерпанный переговорный потенциал. Но мы видим, чем всё закончилось. Насколько состоятельными были эти аргументы. Случилось то, что случилось. Россия не имеет с Приднестровьем границ. Но в тоже время нужно понимать, что тут официально живут более 160 тысяч российских граждан...
— А каково население Приднестровья?
— Согласно последней переписи населения, проведенной в 2004 году, 550 тысяч человек, которые условно делятся на три крупные национальные общины - русскую, украинскую и молдавскую. Этнические русские не все имеют гражданство России.
— А у вас оно есть?
— Я россиянка, гражданка России.
— Я читал вашу биографию. Там говорится, что вы родились в Тирасполе.
— Да. Я родилась в Тирасполе, мой родной язык русский, и я гражданка России.
— И паспорт ПМР есть, естественно.
— Разумеется.
— А украинский?
— Нет. Я не уверена, что между Россией и Украиной есть договор о двойном гражданстве. Тут вам виднее.
— Нет. Двойное гражданство на Украине запрещено.
— Значит, у меня нет оснований получать украинское гражданство. Да я и не проживаю здесь (на Украине - прим.).
— В Молдове к власти пришли прозападные политики, а переговорный потенциал, видимо, исчерпался. Значит ли это, что у ПМР появилось больше шансов на признание Россией?
— Я бы очень хотела сказать «да». Но у меня нет возможности так ответить, хотя я оптимистка. Аргументы 2008-го года относительно возможного использования переговорного потенциала не оправдались. Между тем мы ведем переговорный процесс с Молдовой, мы демонстрируем всяческое желание найти компромисс в рамках переговорного процесса, решить те проблемы, которые можно решать независимо от статуса, например, проблему бедности. Но при этом очевидно стремление Молдовы в Европу, очевиден рост влияния Румынии.
— А вы владеете румынским языком?
— Громко сказано. Я его изучаю, неплохо понимаю, могу говорить, но не совсем грамотно, поэтому предпочитаю не высказываться на этом языке. Использую его в работе с литературными источниками, реже - при анализе документов.
— Есть ли у ПМР если не союзники, то симпатизирующие государства в ЕС?
— Вы сначала сами сказали, что мы непризнанное государство.
— Россия не признала, но ведь помогает.
— Благодаря России, думаю, и Молдова чувствует себя спокойнее. Никто не стреляет...
— Вы возглавляете министерство уже три месяца.
— Чуть меньше.
— Встречались ли вы уже с главой МИД Украины Константином Грищенко? Может быть, общались по телефону?
— Встречи не было, но в январе у меня была возможность познакомиться с ним в Одессе на встрече президента ПМР Шевчука и премьером Молдовы Филатом.
— Какое он произвёл на вас впечатление?
— Профессионального дипломата.
— Период 2005-2010 года, когда президентом Украины был Виктор Ющенко, оказался сложным для ПМР?
— Этот сложный период не закончился до сих пор. Блокада 2006-го года производит плачевные результаты и сейчас. У нас сокращается численность населения, уменьшается количество рабочих мест, рабочих рук. У нас большая проблема с приграничным бизнесом, который исчез на границе с Украиной. И то, что на сегодня украинская граница закрыта - это беда для большого количества экономических агентов, а значит, и населения в целом.
— А за 1,5 года правления Виктора Януковича почему не было попыток встретиться с ним и решить эту проблему?
— Принимаются значительные усилия. Не только на уровне дипломатическом. Я не готова комментировать результаты, но рассчитываю на интенсификацию отношений.
— Готовы ли вы содействовать посещению Приднестровья украинскими журналистами?
— Согласна, это важно, и мы будем поддерживать инициативы. Несколько дней назад на мой электронный ящик поступила заявка от украинской организации, готовой организовать пресс-тур. Я надеюсь, что всё получится. Мы стараемся быть открытыми.
— Есть ли в МИД ПМР отдел Украины?
— Есть управление стран по связям с СНГ, в котором работают специалисты, в том числе и по Украине.
— Могла бы ПМР стать частью Украины?
— В 2006 году народ Приднестровья высказался за независимость с возможным присоединением в будущем к России.
— А украинские политики не предлагали подумать о вхождении в состав нашей страны?
— Никогда не слышала о такого рода инициативах.
— Многие украинские политики родились в Молдове - Анатолий Кинах, Сергей Тигипко, Пётр Порошенко. Это люди, которым не безразлична судьба этой территории. Вы не пытались с ними связаться?
— Могу повторить, что контакты развиваются на самом высоком уровне. Личных контактов с указанными политиками не было. Мои личные контакты уже не раз были с Игорем Харченко, который представляет Украину в переговорном процессе. Если будет возможность расширения контактов - буду рада.
— Почему господин Шевчук назначил вас главой МИД? Какими мотивами он руководствовался?
— Надеюсь, что этот вопрос задан для остроты данного интервью. Я проработала его советником 10 лет. Он знает меня как своего работника и соратника. Я получала соответствующее образование, много занималась научной работой. И у него за эти годы я многому научилась.
— На какую тему Ваше исследование?
— Урегулирование приднестровского конфликта.
— Каков ваш рабочий день в МИД?
— Начинается в 8 утра и заканчивается в 8. Чаще всего даже позже.
— У вас есть увлечения?
— Люблю езду верхом, большой теннис, фитнес. Но сейчас на это остаётся всё меньше времени.
— Что читаете?
— Теория политологии, конфликтологии. На классику времени нет. Люблю Пушкина, Лермонтова, Чехова…
— Готовить любите?
— Люблю, но я постоянно на работе, и мои руки больше заняты клавишами, чем стряпней.
— Живете в доме?
— В квартире с семьей.
— Как ваши соседи отнеслись к назначению?
— Не заметила перемен вокруг себя.
— Последний вопрос. Когда же ПМР признают? Существует ли угроза оккупации ПМР?
— Поскольку я с Вами общаюсь в качестве министра иностранных дел, а не астролога, я позволю себе не отвечать на первый вопрос. Между тем на полях я оставила меседж относительно безопасности возможности возобновления кровопролития. У нас люди все еще этого боятся. Единственная гарантия мира - миротворческая операция, которая осуществляется. Для нас она залог мира и спокойствия. Если бы я сказала «нет, такого не может быть», я бы слукавила, ведь конфликт не урегулирован до сих пор и идет накопление конфликтного потенциала. Его нужно регулировать и нужно обладать системой гарантий. Именно системой, а не спорадическими мерами. На сегодняшний день единственным таким механизмом является миротворческая операция.
