Министр иностранных дел Нина Штански – о состоянии переговорного процесса, его результатах и перспективах признания
- 20 лет назад, 28 апреля 1994 года, Приднестровье и Молдова официально вступили в переговорный процесс, подписав соответствующее соглашение. За эти два десятилетия в истории наших переговоров были разные периоды – удачные, когда стороны приходили к каким-то конкретным результатам, менее удачные. Но они всегда были трудными, «вязкими». И это объяснимо – соседи, не дружащие друг с другом тоже часто, порой всю жизнь, «выясняют отношения» по любой мелочи. Пока кто-то (тот что поумней) не меняет квартиру. У нас «квартиру» поменять не получится, речь идет о государстве, следовательно, «мелочей» не бывает. На Ваш взгляд, длительность переговорного процесса – 20 лет – себя оправдывает, каковы его результаты?
- Готовность вести переговоры руководители Приднестровья и Молдовы выразили еще в 92-м году, после прекращения вооруженного конфликта, но дело тогда как-то не пошло. Пока в 1994-м году приднестровская и молдавская стороны в присутствии представителей России и ОБСЕ не подписали Заявление руководителей Молдовы и Приднестровья, в котором договорились о ведении переговорного процесса.
Должна сказать, что некоторые его положения актуальны и сегодня, спустя 20 лет, и до сих пор вызывают определенное раздражение некоторых участников переговорного процесса. Например, в заявлении говорится, что все имеющиеся разногласия могут и должны решаться в соответствии с волей и в интересах всего народа, исходя из существующих социальных, экономических и политических реалий. Или вот еще – «стороны будут учитывать рекомендации миссии ОБСЕ, соображения Российской Федерации и положительный опыт мирного урегулирования конфликта в других регионах мира». Или «стороны договорились устранить все барьеры, препятствующие нормальному осуществлению хозяйственно-экономических и социально-культурных связей, обеспечить их восстановление и развитие».
- Что ж тут удивляться «раздражительности» некоторых переговорщиков – барьеры до сих пор не устранены (еще и новые воздвигнуты), воля и интересы народа не учтены…
- Сегодня, когда нам говорято том, что в ходе переговоров надо обсуждать не решение конкретных социально-экономических вопросов, а некие высокие политические задачи, я всегда напоминаю нашим партнерам об этом Заявлении, о том, на какой основе в мире урегулировались конфликты. На референдальной! А теперь давайте посчитаем, сколько референдумов было проведено в Приднестровье, ответим на вопрос – была ли учтена воля приднестровского народа?
Если же говорить о результатах, достигнутых в ходе переговоров, то в 2012 году, когда стартовала тактика малых шагов, мы ставили перед собой гораздо более многоаспектные задачи. Но вынуждена констатировать, что даже половина из них на сегодняшний день не решена. Приднестровье за эти два с половиной года внесло более 50 инициатив, из них не более 10-ти были реализованы. Молдова, к слову, внесла инициатив в пять раз меньше, и то они в основном были реакцией на наши. «Неинициативность» молдавской стороны объясняется тем, что официальный Кишинев суть переговорного процесса видит не так, как мы. Для нас – это возможность решения конкретных социально-экономических, гуманитарных проблем, построения добрососедских отношений. Мы живем в мире, где дверь в свою квартиру наглухо не захлопнешь. У нас есть коммуникации, мы ездим друг к другу, мы в определённой степени зависим друг от друга в экономической, культурной, гуманитарной сферах. Для Молдовы переговорный процесс – это площадка для решения политических, статусных задач. Но при различности взглядов, тем не менее, определенные решения в ходе переговоров были найдены. И, прежде всего, это закрепление равенства сторон переговорного процесса, его принципов и процедур, которыми сегодня руководствуются переговорщики, работая в формате «5 + 2», и от которых никто не может отступать. Сегодня их нарушение влечет за собой различные дисциплинирующие санкции. Так, например, реакция участников формата «5 + 2», твёрдая позиция Приднестровья вынудили Молдову признать свою ошибку и отменить дискриминационный акциз на импортируемые в Приднестровье грузы. Также отменены таможенный, экологический сборы, которые приднестровские предприятия были вынуждены платить.
К слову, отменить таможенный сбор приднестровская сторона потребовала еще два года назад в Дублине под ирландским представительством, как только возобновился переговорный процесс. Не было ни одного раунда переговоров, в ходе которого мы бы не поднимали экономические вопросы. Да, на решение этой проблемы ушло достаточно времени, но это того стоило. Ведь цена вопроса измеряется миллионами долларов – так, потери приднестровских экономических агентов только по таможенному оформлению с 2006 года составляют 14 млн. долл. По экологическому сбору – почти 1 млн. долл. Имело смысл заниматься этими проблемами? Думаю, если мы зададим этот вопрос хозяйствующим субъектам, ответ будет очевиден. Можно было достичь этого решения вне формата «5 + 2»? Ответ тоже очевиден.
Или взять то же железнодорожное сообщение. Что значит для предприятия сократить путь следования своего товара на 500 км., когда каждый тонно-километр обходится в копеечку. Это значит – сократить расходы, которые тоже исчислялись миллионами долларов.
Нострификация документов – эта проблема коснулась меньшего количества приднестровцев, но она существовала. Приднестровские выпускники, желающие учиться в другой стране, были вынуждены проходить процедуру нострификации документов в Молдове, при этом они (приднестровские документы) изымались.
Сегодня решение этой проблемы носит промежуточный характер, потому что дипломы изымать перестали, но процедура нострификации сохранена. На наш взгляд, она дискриминационна, и мы работаем над этим вопросом. Как и над многими другими. Это и разблокирование автотранспортного сообщения, и организация авиасообщения (на мой взгляд, это одна из ключевых задач для республики в переговорном процессе), и возобновление речного судоходства. Эти проблемы сегодня стоят под № 1 в повестке переговоров. Наш транспортный сектор находится в полной блокаде, и мы сегодня оказались в зависимости от перевозчиков Молдовы, которые, понимая экслюзивность своих услуг для приднестровских предприятий, взвинчивают цены, многие отказываются ехать в Украину или транзитом через ее территорию. Так что потенциал нашего взаимодействия в формате «5+2» очевиден. Но, разумеется, это взаимодействие должно проводиться в строгом соблюдении процедур и принципов переговорного процесса, один из главнейших которого – равенство сторон. Но складывается впечатление, что некоторые участники начинают забывать, что такой принцип зафиксирован, что переговоры могут вестись только на партнерской основе, без применения языка шантажа, угроз, давления. В противном случае, взаимодействие просто приостанавливается.
-На недавнем пленарном заседании Общественной палаты общественники обсуждали состояние переговорного процесса. По мнению многих из них, Приднестровью из переговорного процесса надо выходить, либо его приостанавливать. Молдова, по их словам, наши шаги навстречу воспринимает как нашу слабость, не делая ответных шагов. Как Вы оцениваете эту инициативу?
- Я понимаю наших общественников, которые вполне однозначно восприняли меседж Республики Молдова. А как мы могли его расценить, когда на нас пытаются давить, применяя меры блокадного характера, пытаются сделать нас гибкими в том или ином вопросе. С нами на таком языке разговаривать не получится. Не получалось и раньше, не получится и сейчас. Почему наши молдавские коллеги наступают на грабли, я не знаю, но считаю, что альтернативы переговорам нет. Переговоры – это площадка и инструмент, и этим инструментом нужно пользоваться. Но надо понимать, что компромисс хорош тогда, когда он выгоден обеим сторонам. За эти двадцать лет было принято более ста документов, но ведь они не выполняются или выполняются не в полном объеме. И это одна из серьезных проблем переговорного процесса.
- Но, тем не менее, за последние два с половиной года приднестровской дипломатией было сделано больше, чем за все предыдущие…
- Раньше переговоры немного не о том велись. Внимание переговорщиков было сосредоточено на поиске некой формы устройства государства – конфедерация, федерация. Когда у Молдовы не получалось принудить нас к удобной для них формуле сосуществования, они применяли метод нажима, который приводил к тому, что переговоры приостанавливались, не возобновлялись для решения конкретных социально–экономических проблем.
Два с половиной года назад мы начали с того, что построили переговорное пространство – президент Евгений Шевчук и бывший тогда премьер-министром Владимир Филат договорились о том, чем будут заниматься их переговорщики. И провозгласили тактику малых шагов. Мы, политические представители, получив такой мандат, переговорный формат согласовали и «положили» на бумагу. Не без «скрипа» согласовывали повестку, в рамках которой нам удалось договориться о социально-экономическом, гуманитарном пространстве, а вот по статусным вопросам (той самой третьей корзине) договориться не получилось. Да и не могли договориться по той причине, что, например, у меня такого мандата не было, передо мной была поставлена задача работать по конкретным социально-экономическим проблемам. Сегодня, не решив их, переходить на другой уровень переговоров чревато их срывом, как это случалось не единожды. Если мы говорим о переговорах, мы должны понимать, что есть согласованное пространство, в котором ключевыми пунктами являются те проблемы, на решении которых мы должны сосредоточиться – организация банковского взаимодействия, свобода передвижения (транспорта, товаров, людей), вопросы образования, социального обеспечения др. Их успешная реализация может сделать Приднестровье и Молдову добрыми соседями.
- Наряду с Россией в переговорном процессе в качестве гаранта выступает Украина. По известным причинам сегодня ей не до него – со своими проблемами бы справиться. Мы, безусловно, желаем стране-соседке преодолеть политический кризис мирным путем. Но нас в этой ситуации не может не волновать то обстоятельство, что Украина, обладающая статусом страны-гаранта, гарантирующим неприменение мер давления на любую из сторон переговорного процесса, эту свою миссию игнорирует. Наш МИД пытался контактировать с украинским МИДом в этой части?
- Ситуация, складывающая у соседей, безусловно, влечет сложности для Приднестровья, его граждан и экономических агентов. Та риторика, которая применяется по отношению к Приднестровью, создает не самый лучший фон для нашего взаимодействия, более того, носит ярко выраженный характер информационной атаки. Нас это не может не беспокоить, мы постоянно пытаемся вступить в конструктивный диалог с Украиной, чтобы снять напряжение в отношениях. Его необходимо снимать. И дело даже не в том, что Украина является страной-гарантом в переговорном процессе, что она – участник ОКК, что она, наконец, наша соседка. Мы традиционно украинский народ считаем братским, традиционно нас связывают дружеские, родственные связи, между нами не может и не должно быть такого напряжения. Но, к сожалению, обстановка складывается таким образом, что наши возможности влиять на снятие этой остроты пока практически сведены к нулю. Но в последнее время наше взаимодействие в формате «5 + 2» активизируется. Уже назначен спецпредставитель Украины в переговорном процессе, и внешнеполитическое ведомство рассчитывает на то, что целый ряд вопросов, который носит напряженный характер, мы сможем обсуждать в рамках формата.
- Присоединение Крыма к России всколыхнуло в приднестровцах давно лелеемые ожидания. Они и Послание президента ожидали с некоторым трепетом и надеждой – а вдруг что-то и в отношении нас прояснилось. Но, увы… Предпосылки для признания Приднестровья еще недосформировались?
- Приднестровцы с воодушевлением отнеслись не только к «крымскому возвращению», но и к тому, что в основу решения, принятого российским президентом, положена аргументация, которую многие годы использует Приднестровье. На примере Крыма была фактически апробирована наша аргументационная база, Крым стал примером того, что воля народа может и должна учитываться. Приднестровье на протяжении почти 24 лет самостоятельно осуществляет контроль территории, на которой сформировалась необходимая система органов госвласти, сформировалась система демократических ценностей, которые, подчеркну, работают, поэтому нам нет необходимости что-то доформировывать. Все давно сформировано. Наша независимость, во-первых, признана народом, во-вторых, доказана годами существования. Какие доказательства еще нужны? Мы исходим из того, что воля народа должна быть услышана, и она не может быть поставлена в зависимость от желания или нежелания некоторых международных партнеров. Мы много работаем над практической интеграцией Приднестровья в евразийское пространство, которое сейчас формируется под эгидой России. Да, мы пока не признаны международным сообществом, но нам необходимо следовать вперед, и мы это делаем – гармонизируем свое законодательство с российским, работаем над продвижением президентской инициативы о распространении российского законодательства на нашей территории (соответствующий законопроект находится на рассмотрении в парламенте), плотно, системно взаимодействуем по широкому комплексу вопросов с Российской Федерацией. И должна отметить, такого уровня взаимодействия с Россией никогда ранее не было. Она наращивает здесь не только свое культурно-гуманитарное присутствие, но и реализует по линии АНО «Евразийская интеграция» социальные проекты, укрепляя нашу социальную инфраструктуру. И это есть поступательное движение вперед. Да, точка, как в Крыму, в отношении Приднестровья еще не поставлена. Но нужно понимать, что многие решения, касающиеся нашего правового статуса, принимаются не в Тирасполе. Мы же со своей стороны те усилия, которые можем и должны предпринимать, предпринимаем. А сложности, как известно, нас консолидируют, мы не из робкого десятка.
ЛЮДМИЛА КОВАЛЬ
Источник материала: http://profvesti.org/2014/04/26/12819/
